Оглядываясь назад, я рада, что была глупым ребенком.
Мы с моим спутником прошли мимо мужчины, которому было около 30 лет который, похоже, был пьян. Когда мы сравнялись с ним, он оживился, издал тихий свист, сказав что-то о «прекрасных барышнях», рассказывает Керала Тейлор, писательница и общественный деятель.
Когда мне было 20–30 лет, меня в лучшем случае раздражали свистящие возгласы; редкий свист в мои 40 лет просто забавен. Но на этот раз я не смеялась.
Моей спутницей в этой прогулке была моя девятилетняя дочь.
Она не выглядит на девять лет. Большинство людей полагают, что ей не менее 12. Со смуглой кожей и блестящими локонами, которые струятся и ниспадают с ее головы, как фонтан, она выглядит как потрясающая молодая женщина, которую можно увидеть повсюду на стоковых фотографиях. (Не слишком отличается от измученной мамы со стоковой фотографии, которая по необъяснимым причинам носит свежую белую рубашку на пуговицах и нашла время, чтобы сделать маникюр).
Конечно, не по своей вине моя дочь слишком быстро взрослеет. Передо мной стоит неблагодарная задача научить ее тому бремени, которое приходит с красотой, особенно в таком юном возрасте.
В детстве мне хотелось быть красивой, потому что девочек учат, что это то, к чему нужно стремиться.
Моя младшая сестра была красавицей в нашей семье, каким-то образом унаследовав средиземноморский цвет лица от наших бледнокожих родителей.
Тем временем моя кожа граничила с полупрозрачностью. Летом, несмотря на то, что я активно пользовалась солнцезащитным кремом, я приходила домой с пляжа с алыми красными пятнами на коленях и руках и темнеющими веснушками, которые грозили поглотить мое лицо.
Мои глаза были маленькими и косыми, а коротко остриженные волосы не приносили мне никакой пользы с точки зрения привлекательности. О, а я уже упоминала о своих выступающих зубах? Да, два моих передних зуба выступали из десен под впечатляющим углом, и из-за такого большого промежутка между ними, многие люди предполагали, что это пространство образовалось из-за отсутствия зуба.
Моя младшая сестра превратилась в круглолицего ребенка с носом-пуговкой и прямыми густыми волосами до плеч, которые блестели, когда их расчесывали. Взрослые при мне сказали моим родителям, что ей следует заняться модельной карьерой. Мальчики в моем классе начальной школы спрашивали меня, почему я не такая красивая, как моя сестра.
Когда я наконец отрастила волосы, это помогло, но я понятия не имела, как их приручить. Моим родителям показалось дико забавным рассказывать всем, кого они знали, что я расчесываю волосы венчиком.
В средней школе я открыла для себя гель для волос, и дела пошли немного лучше. Но этого явно было недостаточно. Все мои друзья росли, как в высоту, так и в груди. Мне не удалось вырасти ни в одном из этих пунктов. Мой врач предложил сдать анализ крови, чтобы убедиться, что у меня нет заболевания связанного с остановкой роста.
Никакой болезни у меня не оказалось. Я просто поздно расцвела. Но то, что произошло это поздно, воспринималось мной как болезнь. Я кивала, когда подруги жаловались на менструацию и чувствительность их набухшей груди. Тренировочный бюстгальтер я купила из принципа, хотя он мне и не был нужен.
В старшей школе я была все еще невысокий. К счастью, у меня больше не было выступающих зубов, но борьба за то, чтобы удержать их под правильным углом, продолжалась. Я украсила свои брекеты фиолетовыми резинками, которые не улучшили визуальную эстетику, но помогли укрепить мою временно выбранную идентичность как «Девушку, которая любит фиолетовый».
Только когда мне исполнилось 20, я начала чувствовать себя симпатичной. Оглядываясь назад, можно сказать, что чуть больше 20 лет было идеальным временем, чтобы стать немного симпатичной. У меня была эмоциональная зрелость, чтобы понять, чего хотят люди, будь то зловещие или благие намерения, и уверенность, чтобы дать им отпор, если это будет необходимо. Я также поняла, как использовать свою красоту в своих интересах, будь то для чаевых бармену или для пожертвований некоммерческой организации, соучредителем которой я являюсь, не ставя под угрозу свое самоуважение.
До того, как у меня появились дети, я питала нелепый и иррациональный страх, что они будут уродливыми.
Я злилась на себя за то, что заботилась о чем-то столь поверхностном, но мне хотелось милых детей, черт возьми, независимо от того, имело ли это значение в общей схеме вещей.
Будь осторожен с желаниями. Незнакомцы часто останавливают нас с мужем на улице и рассказывают, какие у нас прекрасные дети. Теперь, когда тело моей дочери удлиняется и округляется, мне бы хотелось, чтобы взгляды незнакомцев перестали задерживаться на нем. Я не хочу, чтобы ее чувство собственного достоинства было связано с привлечением внимания прохожих.
Я думаю обо всей энергии, которую ей придется вложить в «работа с» мальчиками (и пьяными мужчинами в возрасте от 30 лет) что она могла бы инвестировать в другое место. И я думаю о том, как трудно будет даже знать как «обращаться» с мальчиками (и пьяными мужчинами в возрасте от 30 лет), когда ее тело забежало так далеко вперед ее сердца и разума.
Мы с мужем делаем все возможное, чтобы подготовить ее к тому вниманию, которого она будет получать только больше, но также и отвлечь внимание от ее красоты — по крайней мере, в нашем доме. Мы мало об этом говорим. Вместо этого мы часто подчеркиваем, какая она умная и сильная. Возможно, мы не можем помешать ей останавливать незнакомцев, но, по крайней мере, мы можем научить ее тому, что у нее есть что предложить, помимо потрясающего лица и тела.
По материалу издания Yourtango
